Это время проклятое — тянется,
тянется, тянется…
Эти серые улицы — вытянулись — до утра.
Как мои отраженья — похмельем гонимые пьяницы
Проплывают. Им весело было вчера.
Запирают вокзал. Выгоняют бичей с проститутками.
Мне б
дожить до утра.
Мне б хоть с
кем-нибудь поговорить.
Но плывёт на меня — равнодушное,
серое, жуткое…
Неужель эта жуткая нежить — моё отражение?
Или я всею сутью своей продолжаю её?
Колобродил по улицам я до головокружения
И себя вспоминал, и разыскивал детство своё.
Возле «Родины» долго стоял я и думал о Родине,
Мимо Бредова брёл, там где с мамой за ручку гулял.
Я прощенья за всё попросил у Кирилла с Мефодием…
Я себя вспоминал, и меня вспоминала земля.
Влажно всхлипывал дождь, расставаясь с покатыми
крышами,
Целовал мне подошвы, когда я шагал по нему.
Он сочувствовал мне, он шептал: «Мы с тобою не
лишние».
Мы не лишние, дождь…
Мы совсем не нужны никому…
Колычев Н. Гармония противоречий. -
Мурманск, 2007. - С. 78.
Вариант
ЛЕТНЯЯ НОЧЬ В МУРМАНСКЕ
Это время проклятое — тянется, тянется, тянется…
Эти серые улицы — вытянулись — до утра.
Как мои отраженья — похмельем гонимые пьяницы
Проплывают. Им весело было вчера.
Запирают вокзал. Выгоняют бичей с проститутками.
Мне б
дожить до утра. Мне б хоть
с кем-нибудь поговорить.
Но плывёт на меня — равнодушное,
серое, жуткое…
Этот город — не город совсем, Это — я изнутри.
Неужель эта жуткая нежить — моё отражение?
Или я всею сутью своей продолжаю её?
Колобродил по улицам я до головокружения
И себя вспоминал, и разыскивал детство своё.
Возле «Родины» долго стоял я и думал о Родине,
Мимо Бредова брёл, там где с мамой за ручку гулял.
Я прощенья за всё попросил у Кирилла с Мефодием…
Я себя вспоминал, и меня вспоминала земля.
Становилось больней, но мерещилось солнце под
крышами,
И тогда постучался я к другу — и вышел — к нему.
Лучше тех, кого любишь, просить из-за двери
униженно,
Чем туда уходить, где не нужен никто никому.
Колычев Н.В. И вновь свиваются
снега…: Книга стихов. –
М.: Россия молодая, 1997.- C.106.
Комментариев нет:
Отправить комментарий